Нет орхидей для мисс Блэндиш [No Orchids For Miss - Страница 26

Наверху шесть спален предназначались для богатых клиентов, желающих приятно провести время с дамой, не покидая клуба. В седьмой, всегда запертой комнате, держали мисс Блэндиш.

Спустя два месяца после изгнания Рокко обновленный клуб открылся и сразу завоевал бешеную популярность.

Все только и говорили о ресторане-пещере. В клуб принимали не всякого. Ма и тут не подкачала, лишний раз доказав свою проницательность. Она дала объявление в газету, что число членов клуба будет не более трехсот. При желании она могла иметь и пять тысяч, уже спустя неделю после открытия. Не поддавшись искушению, она тщательно отобрала триста человек, стараясь, чтобы в их число попали самые влиятельные люди Канзас-Сити. Взнос в клуб составлял триста долларов, от желающих не было отбоя.

— Мы сделаем аристократический клуб. Мне не нужна шваль, которая будет устраивать здесь пьянки и драки. Клуб станет лучшим в городе, это я вам обещаю.

Флинна и Уоппи ошеломило великолепие клуба. Уоппи даже боялся заходить на кухню, где в блеске современного оборудования колдовали три шеф-повара, переманенные из лучших отелей.

Его мечта заведовать кухней испарилась при виде этих виртуозов в высоких белоснежных колпаках с отточенными ловкими движениями.

Док Уильямс был от клуба в восторге. Он надевал смокинг и изображал щедрого клиента, проводя время в баре, где вечер за вечером напивался до счастливого беспамятства.

Эдди тоже нравилась работа в клубе. Он заведовал игральной комнатой, в то время как рестораном распоряжался Флинн.

Ма редко показывалась на публике, проводя все время в кабинете, подсчитывая доходы, заполняя бесконечными рядами цифр конторские книги.

Только Ловкач был не у дел, явно выпадая из великолепия клуба. Носил он все тот же грязный черный костюм. Не принимая участия в работе клуба, Ловкач почти все время проводил с мисс Блэндиш.

Он настоял, чтобы у нее были спальня и гостиная, и Ма с ним согласилась. Живя в клубе, девушка подвергала их большому риску, и очень беспокоила Ма. Она понимала, после обнаружения мисс Блэндиш все мечты и благополучие банды развеются, как дым. Но все-таки надеялась, что рано или поздно девушка надоест Ловкачу, и они тут же избавятся от нее.

Когда Фэннер и Пола возвращались домой, «Парадиз» только просыпался к жизни.

Мэйзи, гардеробщица, непрерывно принимала пальто, шляпы, накидки от прибывающего потока гостей.

Ма наняла Мэйзи из-за броской внешности и отличной фигурки. Совсем еще молодая, почти подросток, с крашеными под седину волосами, хорошеньким вульгарным личиком, она успешно увертывалась от многочисленных мужских рук и умела ухватить при случае неплохие чаевые.

Малиновый жакет в обтяжку, белые шорты, черные чулки и плюмаж на голове, кокетливо сдвинутый набок, составляли ее форму.

Мэйзи отвечала за раздевалку и за то, чтобы никто без разрешения не прошел на второй этаж.

Некоторое время ей пришлось работать без перерыва, потом наступило временное затишье, холл опустел.

В дверях внезапно показался Ловкач со свертком в руках. Мэйзи отвернулась, сделав вид, что поправляет пальто, — Ловкача она не переносила. Он поднялся наверх, прошел по коридору, достал ключ и отпер дверь дальней комнаты. Войдя, оказался в большой светлой гостиной, которая с каждым разом все больше нравилась ему. Серо-голубые стены, стулья, обтянутые серой кожей, большой голубой ковер, телевизор. Не устраивало его лишь отсутствие окон. Но даже Ловкач понимал, насколько опасно держать мисс Блэндиш в комнате с настоящими окнами.

Он прошел в спальню и остановился на пороге. Эта комната тоже была ему по вкусу: бело-розовая, с большой кроватью, в ногах которой стоял еще один телевизор — Ловкач обожал старые фильмы.

Мисс Блэндиш сидела у туалетного столика в розовом пеньюаре, открывавшем ее красивые длинные ноги в розовых домашних туфлях. Она красила ногти и не обернулась, хотя слышала, что он вошел.

— Привет. — Ловкач подошел к ней. — А у меня для тебя подарок, видишь, какая ты счастливая, мне никто никогда не делал подарков.

Мисс Блэндиш с застывшим лицом отложила кисточку и уронила руки на колени.

— Потратил кучу денег, — продолжал он, наблюдая, слушает ли она, — но это теперь не имеет значения. Я могу купить тебе все, что угодно. У меня теперь много денег. Посмотри, как ты думаешь, что это?

Он подтолкнул ей сверток, но она не двинулась с места. Тогда, бормоча, он положил свою холодную липкую руку ей на плечо и больно ущипнул ее. Она скривилась, но не шевельнулась, только закрыла глаза.

— Проснись, — зло бросил он. — Открой сверток!

Полусонная, накачанная наркотиками девушка, безуспешно попыталась развязать ленту. Слим вырвал у нее сверток:

— Давай я. Люблю смотреть подарки. Ты видела сегодня Ма?

— Нет, — тихо произнесла она. — Я ее не видела.

— Не любит она тебя. Если бы не я, давно была бы на дне реки. Ты не знаешь, как тебе повезло. Я видел в детстве, как достали из реки утонувшую женщину. Ее всю раздуло, одного из полицейских даже вырвало. Меня нет. Я хотел посмотреть еще, но меня оттащили прочь. У нее были волосы, как у тебя.

Терпение его лопнуло, он достал нож, разрезал ленту и разорвал бумагу.

— Это картина, очень красивая. Когда я ее увидел, то подумал о тебе. — Он разглядывал небольшую, написанную маслом картину и улыбался. Всю площадь холста заполняли разноцветные пятна. — Тебе нравится?

Она слепо взглянула на картину и отвернулась. Наступило молчание. Ловкач смотрел на девушку. Иногда ему не хотелось, чтобы она была безжизненной куклой. Прошло уже три месяца, и ему наскучила ее вялая покорность. Он хотел сопротивления, борьбы, чтобы потом иметь право наказать ее за это, жестоко наказать.